Инструкторы. Это те, кто всегда рядом на протяжении всего похода. Те, кто заботится о нашем питании, о ночевках, о том, чтобы мы увидели все самые красивые места, об экскурсиях и развлечениях.
Инструктор - это человек, который обеспечивает нашу безопасность. Он всегда идет впереди и выбирает тропу. Он отвечает за наши жизни. Собственной головой. Конечно, крымские горы - это не Кавказ, не Памир, максимальная высота - полторы тысячи метров. И все-таки, все-таки...
Я помню лицо Сергея Викторовича, когда во время погружения с аквалангом в море потерялась девушка. Такого не могло случиться в принципе, но... Мы стояли в балке Бугас, недалеко от мыса Меганом. В этой чудесной бухточке раньше, кажется, была военная база, теперь - подведомственный санаторий. И еще здесь были аквалангисты. За довольно приличную плату они обеспечивали гостям часовой выход в море с аквалангом и проводником. В нашей группе желающих было много, а Инна была последней. Когда очередь дошла до нее, аквалангисты порядочно устали (столько 'чайников' сразу!), и под водой она каким-то образом умудрилась от проводника уплыть. Инне вообще весь поход как-то не везло - ну бывают такие люди, с которыми, что называется, лучше не стоять рядом в грозу. Кроме того, она была близорука. 'Я оглянулась - со мной рядом никого нет! Куда идти - абсолютно непонятно. Ну, я пошла наугад....'.
Инне повезло - она пошла не в море, а к берегу. Вышла из воды за несколько сот метров от места погружения. Позже выяснилось, что у проводника под маску попала вода, и пока он ее выливал (а это можно сделать прямо под водой!), его подопечная уже исчезла из поля зрения. На берегу царил переполох. Аквалангисты, громко матеря друг друга, выезжали в море на катере - искать Инну. А Сергей Викторович сидел на берегу и, не отрываясь, смотрел на воду...
Кстати, выйдя из воды, Инна заявила, что она не провела под водой положенный час, и потребовала проводить ее обратно в море. Счастливый проводник даже и не думал спорить, но на этот раз привязал девушку к себе веревкой. И сфотографировал ее под водой. На память.
Я понимаю ответственность инструктора за группу. Ответственность перед людьми, перед собой. Однажды Юрию Владимировичу пришлось оставить группу на целый день - мы неосторожно переночевали вблизи дачи президента Кучмы как раз в день его рождения, и теперь Юре предстояло ехать в Алушту для оформления штрафа. Конечно, мы оставались не одни, а с помощником Юры Владимиром Сергеевичем. Но нам предстоял переход по Большому каньону, и мог ли инструктор не тревожиться за нас, зная уже достаточно четко, кто может упасть, кто отстать... И как же он не хотел уходить - бесконечно долго собирался, раз десять обсудил детали перехода с Владимиром Сергеевичем, уходил к автобусу за какими-то необходимыми вещами, снова возвращался... Мне тогда вспомнился один эпизод. Мы возвращались на стоянку с вершины горы Чучель, и четверо - Леша, Ира, Аня и Света - отстали: одни фотографировали, другие просто устали. На гору наползал туман, и это было потрясающе красиво, стоило задержаться, чтобы сделать снимки. Но Юра, спускаясь с основной частью группы, был на себя не похож: почти не разговаривал (!), отругал мальчишек, когда те слишком расшумелись. Он понимал, что нужно бежать обратно и искать отставших, но и нас тоже не мог оставить и, хотя довел уже до дороги, ведущей прямо в лагерь, еще раз пятнадцать объяснил, что идти нужно именно по этой дороге, никуда ни в коем случае не сворачивая. Но еще больше он боялся за тех четверых, оставшихся в горах. Они, войдя в лес и не видя, где лагерь, могли уйти на Малую Чучель, а там - заповедник на много километров вокруг, ни души, темнеет быстро... Позже Аня рассказала, что, наткнувшись на Юру, сидевшего на тропе у развилки дорог при входе в лес, она его не узнала - таким встревоженным он был, и долго потом ругал девушек за полное отсутствие дисциплины...
Дисциплина у нас, к сожалению, отсутствовала до самого конца похода. Места наших ночевок напоминали стихийную сельскую ярмарку - невероятное количество самых разнообразных предметов всегда валялось в радиусе трех метров вокруг каждой палатки. Как-то ночью начал накрапывать дождь. Мы проснулись от того, что кто-то пробежал мимо палатки. Это был Юра - он набрасывал на палатки тенты, которые поленились вечером натянуть мы, и кидал под них разбросанные вещи. Еще и за этим ему приходилось следить... Не думаю, что он делал это только по обязанности, просто наши инструкторы, наверно, чувствовали себя единственными знающими и опытными людьми в этом беспомощном, несобранном стаде, и считали своим долгом так нянчиться с нами.
Мы все очень разные. У каждого из нас есть свои собственные, выработанные в течение многих лет, выстраданные, обоснованные и доказанные на деле жизненные, этические, моральные позиции, свое интуитивное или глубоко продуманное отношение к людям, явлениям и событиям. Каждый из нас - и не без основания! - считает себя личностью, индивидуальной, единственной и неповторимой. И как же сложно приходится инструктору, чья задача - удовлетворить всех. Как нужно ему лавировать, чтобы объединить тех, чья цель - подняться как можно выше, залезть как можно глубже, увидеть, почувствовать и попробовать как можно больше, с теми, кто видит активный отдых как перемещение по прибрежным кафе с ежевечерним холодным пивом в палатку, кто слишком бережно относится к своей неповторимой особе. Очень редко подбирается группа, имеющая одинаковые цели и интересы, команда, в которой каждый прячет на время свою индивидуальность, чтобы не создавать инструктору дополнительных проблем. Как правило, есть некий 'обоз', который является членом коллектива только формально, постольку, поскольку связан с группой автобусом, переездами и местами ночевок, а на самом деле живет, руководствуясь исключительно своими правилами и интересами. Был однажды такой эпизод: мы гуляли по гряде Кара-Тау и, поднявшись на вершину, увидели человеческую фигуру под тренгулятором. Это место - плато Караби - очень пустынное, на много километров вокруг - одни холмы, кто бы мог подняться сюда одновременно с нами? 'Галя', - точно определил Сергей Викторович. И действительно, это оказалась Галина, женщина, путешествующая со своим шестнадцатилетним сыном и, кажется, наиболее часто создающая проблемные ситуации. Она даже палатку свою всегда ставила в стороне от остальных, не упускала случая раскритиковать повара за неудачное, по ее мнению, блюдо, потребовать себе и сыну лучшие места в автобусе и т.д. и т.п. В этот день Галина по каким-то своим соображениям не пошла вместе со всеми, осталась в лагере. Ну, осталась и осталась, случалось, что кто-то не мог или не хотел идти в радиальный выход - устал, ногу натер.... Но меньше всего мы ожидали увидеть Галину на вершине! Обратно она тоже с нами не пошла, решила спускаться самостоятельно. Вообще-то мы только рады были ее отсутствию, а вот Сергей Викторович, кажется, был очень задет. Сказал: мы же идем достаточно медленно, всегда всех ждем...
Он привык работать с детьми. Сейчас, стоя на вершине и наблюдая за отдыхающей после долгого пути группой, увидел, как маленький Ванька увлек за собой Свету и Василия и побежал ко входу в пещеру Тай-Коба, расположенную прямо под вершиной. Этот 'вход' мы с ребятами обнаружили несколькими минутами раньше - узкая небольшая щель, заросшая колючим кустарником. Дна не видно, глубина, по словам Сергея Викторовича - метров сорок. Мы кидали камни - судя по звуку, не меньше. Я почувствовала, как где-то глубоко внутри наш инструктор напрягся. Спокойно, не привлекая внимания, он подошел поближе к тому месту, где играли дети, и стоял там, не спуская с них глаз, все время, пока они были у колодца.
Кстати, несколькими днями позже Галина вообще сошла с маршрута. Она с достоинством удалилась, ведя за руку шестнадцатилетнего сына, в поселке Приветном, к большому облегчению всей компании. Есть люди, которые ну совершенно не вписываются в ситуацию, и дело здесь абсолютно не в возрасте и не в физической подготовке, а, мне кажется, только и исключительно в характере.
В походе, разумеется, всякое случается, и не только во время хождения по горам. Первый вечер на Бахчисарайском древнем кладбище закончился, как это можно было заранее предположить, общей дегустацией хорошего крымского вина. Мы сидели у костра прямо на раскопе и слушали интереснейший рассказ археолога Валерия Анатольевича Петровского о древнем княжестве Феодоро, об обитателях Мангупа. Я подумала, что хорошо бы все это записать. Пошла к палатке за блокнотом. В принципе, света от костра хватало даже для того, чтобы различить древнеармянскую вязь на лежавшем рядом с нашей палаткой белом надгробии: 'Азрихена, дочь Тер-Геворга, жена ... (еще кого-то), чье тело девичье....' (дальше не помню, что-то в том смысле, что да упокоится с миром), а кроме того, это была первая ночь полнолуния. Несмотря на это, мне почему-то понадобилось включить фонарь. Именно в тот момент, ослепленная внезапным светом фонаря, я и упала в полутораметровую яму раскопа.
Конечно, во всем было виновато коварное крымское вино, а главное - кружащий голову невероятный крымский воздух и непередаваемая атмосфера таинственной бахчисарайской ночи. Я лежала на дне раскопа, где-то между двенадцатым и четырнадцатым веками, и справа и слева от меня смутно белели в темноте полузасыпанные землей надгробные плиты, над которыми нависал свод упавшей некогда древней часовни, и над моей головой уходил в небо отвесный скальный плафон, и прямо надо мной висела насмешливая, невероятных размеров желтая бахчисарайская луна.Из ямы меня вытащил Олег, наш милый трубадур. О нем отдельно.
Личность изумительная, любимец всего женского состава нашей группы. Вообще по профессии он учитель географии. По увлечению - кулинар, поэтому в походе исполнял роль повара. По призванию - бард, поэт и певец, и на протяжении всего похода мы видели его если не с половником, то с гитарой в руках. По состоянию души - трубадур, странник, философ. Эмоциональный, чувствительный, обидчивый. Часто зол, но всегда - на самого себя. Олег был способен расстроиться дальше некуда из-за неудавшегося (по его мнению!) борща или пригоревшего лука, хотя мы вовсе не были привередливы и никогда его не упрекали, даже если ужинать приходилось в 11-12 часов вечера, а это случалось практически всегда. Однажды он задумал сготовить настоящий украинский борщ. На рынке долго и тщательно выбирал овощи и приправы, а мы тем временем ушли в очередную радиалку. Когда вернулись, суп был готов. Надо сказать, что плохим аппетитом в крымских походах никто не страдает. Но когда борщ был уже практически съеден, Олег вдруг в отчаянии закрыл лицо ладонями. 'Олег, что стряслось??'. 'Нет, не утешайте меня, - сказал Олег, - я и сам знаю, что ЭТО есть нельзя'. Мы удивились. Вроде вполне съедобно. 'Олег, забыл что-нибудь положить?'. 'Забыл'. 'Ну и подумаешь, все съели, все довольны. А что забыл-то, приправу какую-нибудь?'. 'Капусту...'- мрачно сказал Олег. Теперь мы закрыли лица руками...
Расстроившись, он уходил подальше от лагеря, на берег моря и пел, точнее, кричал отчаянные песни, перекрикивая шум волн. Однажды Олег обиделся из-за случайно сказанного резкого слова. И исчез. Наступили сумерки, мы молча забеспокоились. Вокруг на километр - чистое поле, заканчивающееся обрывом к морю. И ни души. По очереди выходили на дорогу, смотрели вдаль. Ближе к ночи Олега нашли. Он мирно спал за одной из палаток посреди разбросанных вокруг своих котелков и половников....
Что было нужно этому человеку? Часто - аудитория, иногда - одиночество. Самое сложное в процессе приготовления им еды было найти то, что он требовал - соль, крупу, терку, половник... Надо было видеть Олега - длинного, тощего, в драной рубашке защитного цвета, болтавшейся на нем как на вешалке, и в бесформенной круглой панаме, которая, по-видимому, была некогда зеленого цвета. На привалах он пел, лежа на спине с гитарой в руках. В автобусе стоял у двери, сложившись, как складной метр, и глядя вдаль. Натура безусловно тонкая, артистичная, чуткая и, наверное, немного одинокая и не всегда счастливая....
http://www.tavrika.ru/relate/larisa/people.htm
|
![](javascript:mw("/cgi-bin/im.pl?url=/uni/images/pages/3932-1.jpg")){kind=link}
![](javascript:mw("/cgi-bin/im.pl?url=/uni/images/pages/3932-2.jpg")){kind=link}
Туристический
